Читать голосом Роршаха из кинофильма «Хранители».

Город окутан выхлопами машин и человеческих прегрешений. Серые капли с неба не собираются ничего с него смывать, они призваны умирающими богами в качестве никчёмной попытки ещё больше вымарать существование людских масс. Порока здесь больше, чем в надкусанном яблоке, в котором ко всему прочему обнаружился червь. Нормальному человеку находиться здесь больно, но местные жители давно не испытывают боли. Джон въезжает в этот город на двух маршрутках. Он одет в чёрное, ибо скорбит о минувшей молодости. Жестяной человек на столбе насмехается над пентаграммой. Форменный мужчина с неместной учтивостью открывает двери магазина, куда Джон зашёл только для того, чтобы купить пружину, выталкивающую наружу ненужную память. Пружина холодна, как и положено стали.
Двор, окружённый скучной архитектурой и прихлопнутый худым небом, наполняется далёкими криками: «СОК! Самара!» Люди бьют в ладоши, изображая друг перед другом радость. Муравейник искусственных страстей. Просьба о помощи настолько формальна, что забывается ещё до окончания фразы. Джон помещает в себя пружину, глядя на искривлённые идеи Мис ван дер Роэ. Пустой ветер загоняет людей под крышу.
Под крышей так же мерзко, только Цельсий оценивает обстановку положительней. Ненужные фразы сливаются в бессознательный шум. Пружина Джона выталкивает время перед дверьми зала, оставляя лишь «Саратов» и Александра. На этот раз не приходится идти по подлокотникам. Новоявленные звёзды MTV поддерживают Джону и Так Так ноги, когда те перешагивают через их организмы. Зима близко. Правители и генералы не вынесут собственных голов.

Планы покорения зала и жюри рухнули под грузом лени и самоуверенности.
Игру начал «СОК». Шутовство, реквизит и повторы собственных шуток. Песня обо всех городах в середине Приветствия. Знакомый некоторым номер про Альфреда Нобеля. В массовке «настоящих» учёных девушка с талией хищного насекомого и губами молодой Анджелины Войт. Ещё недавно она нетерпеливо встречала «Станцию Спортивную» у служебного входа, а теперь гордо выходит из него в сопровождении свиты. Никому не лишне помнить надпись на перстне царя Соломона.
«Вятка» заходит с трудом, Бушуев даже спотыкается. Злые лысые дети помогают плохо, наверное, потому что злые. Зал слеп и тих, он как белая мышь, в которую вкололи слишком много экспериментальной сыворотки – то ли она стала слишком много понимать, то ли сдохла.
«Кефир» выносит на головах трофейные латвийские шапки. Текст словно мёртворождённый. На отбивки будто надели презерватив – ощущения не те. Выходные персонажи скрашивают ситуацию, как импрессионист византийскую икону времён императора Льва III.
Москвичи, хозяева вертепа, похожи на стареющих хулиганов, у которых задор и желание пошалить теперь скрыты под тканью смокингов и жаждой становления в этом обществе обескрыленных жужелиц, которые и с крыльями-то плохо летали. Что осталось от «Станции», кроме актёрской игры?

Живущим высушенными воспоминаниями, словно кость под стол, брошен Капитанский конкурс. Радуйтесь, пока можете. Хотя решительно не понятно, чему тут радоваться? Бушуев напоминает окутанного опиумными парами китайца, он не видит даже очевидного выхода из сложившегося положения. Шестаков выглядит не многим лучше, простейшие ответы не лезут ему в голову, покрытую красным беретом, выражающим собственную ненужность. Бриолиновый Кожома давит из себя импровизаторский талант, но он слишком напряжён и талант выходит плохо. Единственный, кто не растерялся и сохранил спокойствие духа – это Колчин.
Исход конкурса, на 2/3 состоящего из импровизации, решает дополнительный круг на Биатлоне. От Эрнста несёт кальмаром, у которого отличное зрение, но он видит лишь рыбу, а не красоту вод.

В СТЭМе «Кефир», как Алла Пугачёва наряжается в нелепые костюмы, чтобы скрыть свои недостатки. Помощь Губерниева не ощущается. Команда не решается дать ему слова, которыми можно было порвать зал из-за кулис после окончания выступления.
«Вятка» наконец-то вступает в игру. Шансов уже нет, но зал хотя бы понимает, почему его заставляли смотреть на эту команду. Дана Борисова неплохо играет, если сравнивать её с выброшенной на помойку старой куклой: «Мама. Мама».
На декорации к номеру «Станции Спортивной» написано: «Прохор дурак». Можно себе представить, как счастлив автор команды, что его имя не забывают. Юлия Ковальчук выглядит лучше Даны, но обе они настолько подогнаны под современные стандарты красоты, что плохо фиксируются на сетчатке глаза.
«СОК» в своём СТЭМе практически не играет, играет Николай Басков, и он делает это на удивление хорошо. Зал смеётся, как распластанная пьяная девка. Команда дарит Баскову множество цветов – половых органов растений. Желающие могут поискать в этом скрытые намёки.

Один конкурс совершенно незаметно перетекает в другой. На сцене искусственное свадебное веселье «Вятки». Печальная правда в том, что они на самом деле показывают правду.
«Кефир» делает простой и эффективный ход – вкладывает народный гнев в пасти верхних крыс. Это было бы даже смешно, если б не было слишком грустно.
«СОК» поёт о современном российском телевидении. Это не было бы смешно ни при каких обстоятельствах. Их спасает только то, что они умеют петь.
Московские хулиганы, кажется, вспомнили, что они хулиганы и на протяжении всего КОПа поют о том, почему им надо поставить «4». Но без того, чтобы лебезить перед каждым из членов жюри не обходится.

Конец. Баллы выставлены. Хриплые слова Гусмана произнесены. Результат известен. Наивные юные болельщицы визжат у служебного входа и фотографируются со всеми подряд.
С неба капает что-то, что раньше называли дождём. На асфальте оставила следы орда слизней. В этом городе птицы мира могут только испражняться и умирать. Все стремятся скорее забиться в его щели и залить воспалённый мозг спиртным. Джон покупает ещё две пружины. Его репортаж будет короток и грязен, единственные светлые слова в нём будут гласить о том, что Высшая лига сегодня вполне достигла уровня ЛаМПы.
Занавес.

Джон-Мщу-За-Всеххх [01.10.2011 16:31]