- Я вообще спокойно отношусь ко всем нововведениям. И то, что кофе стало двух родов, так среднего рода – оно мое – даже как-то лучше. Притом что кофе я просто так пью, а не как знаток. Я не знаток ни кофе, ни вин – никаких, ни кухни.

– Не знаток, а жрешь много. И при этом модных проблем с лишним весом у тебя нет.
– Нету. Я с восьмого класса никогда не весил больше 60 кг. Бывало, лежал на диване целыми днями, жрал пельмени, по две пачки – и ничего. Это когда я снимал квартиру в сталинке на «Динамо», у меня в подъезде был магазин отличный. И вот мы с приятелем смотрели чемпионат мира по футболу и ничего не делали, потому что не было никакой работы, не было денег и из дому выходить не имело смысла.

– Скажи, а почему вы свою контору назвали не по-русски?
– Я даже не припомню, как придумывали название... Можно только предполагать. А как назвать – «Клуб комедии»? Не то. В русском языке нет крутизны.

– Ни хрена себе сказанул: нету в языке крутизны.
– Не, ну а как называть? Театр комедии? Все не то...

– Вы с Первым каналом начинаете работать?
– Да, вот сняли уже две передачи.

– Ну там строго будет, без мата?
– Да и на канале ТНТ мат не очень-то и есть. Да и не в мате смысл. Бывает, что даже на представлениях в «Атриуме», где нам вообще по фигу и мы сами себе хозяева и нет цензуры, – обходится без мата.

– Ты озвучивал Масяню. Это важная веха?
– Был такой период. 700 долларов в месяц. Не знаю, важно или неважно.

– А тексты были чьи, Куваева?
– Тут такая история. То, что в Интернете, делал Куваев. А что шло по ТВ – это все было мое.

– Сам писал тексты?
– А что там писать? Это же интервью. Масяня сидела и разговаривала с приглашенными гостями. Первое время – да, я сидел писал тексты. А потом перестал писать. Если ты monkey развивающаяся, то после 30-й передачи уже без текста обойдешься. На хер писать? Ты просто понимаешь, что за человек. Прочитай на него справочку, садись и разговаривай. Я уже садился на беседу в образе этой Масяни, мыслил ее головой и разговаривал смешно и весело.

– Ты свои старые шутки повторяешь – или каждый раз новое?
– Мы столкнулись с проблемой: бывает, хочется выступить со старыми шутками – а мы их не помним! За все это время дано невозможное количество концертов. Было 300 монологов, не считая 60 программ и еще каких-то проектов всяких. И это все я не помню, не знаю и не хочу помнить. И не должен быть у меня архив. Надо по-другому к этому относиться: не задумываться, была шутка, не была, вышел – сказал – забыл. Вышел как первый раз, отх...ячил и забыл... Ну, конечно, есть 2-3-4 заточенных задроченных номера, которые можно показывать – но только на выезде, в городах. А здесь, в Москве, когда к нам приходят в основном одни и те же люди, невозможно повторяться. И мы каждый раз даем новую программу – все, и я в том числе.

– А ты как, все только по писаному исполняешь?
– Не все, конечно. Бывает, сидишь готовишься, пишешь, а потом выходишь – и говоришь совсем другое. Вот вчера в Питере сидел писал, писал, а вышел – и сказал половину из написанного, даже треть. Просто вышел и вдруг стал спрашивать зрителей, сколько стоят билеты в первый ряд, – почему-то мне захотелось про это спросить. Потом я попросил зажигалку, мне ее кинули из зала – и все, выступление пошло вокруг этой зажигалки. Я просто 20 минут общался с людьми и только потом вспомнил про программу – и достал ее, и оставшуюся треть по ней наговорил. А две трети – Живаго! Это опыт. Понятно, что раньше такое невозможно было. Сейчас вышел: эй, эй – и все подхватили, все правила игры знают.

– А какой у тебя процент хороших шуток?
– У меня было всего 5 или 6 выступлений, когда я был очень доволен. Я думал: «Вот п...ец!»

– А часто бывает, что ты гонишь, гонишь – а люди не смеются?
– Не смеются вообще? Такого ни разу не было, чтоб мертвая тишина. Люди же приходят потому, что они уже захотели посмеяться. Даже на корпоративах, даже когда мы выступали для олигархов каких-то, для пяти человек – смеются, все равно смеются.

– Про однополую любовь у вас много шуток.
– Когда шутишь на эту тему, то заведомо ставишь себя в выигрышное положение. Потому что большинство людей очень плохо относится к педикам и готовы смеяться над этим. Такое разряжение энергии.

– А что еврейские и прочие национальные шутки? Дай комментарий.
– Ну, это зависит от того, как нация сама к себе относится – с юмором или нет. Ну, пожгли людей в печах, – ну хули делать теперь? Вот армяне: турки вырезали у них полнации, и что ж теперь делать? Всех убивали, какую нацию ни возьми, всех мучили. Что ж, теперь не шутить по поводу этих народов?

– А вот вы по гастролям ездите – это что, обычный чес?
– Не знаю, чес это или не чес. Когда ты знаешь, что в каждом городе самый большой зрительный зал набивается. Невозможно не полететь во Владивосток, когда они звонят и говорят: «Ну, почему же вы к нам не едете?» Надо собираться, бл...дь, и ехать. Мы к этому не относимся как к чесу. Это, наоборот, такая каторга! Когда идет тур по 14 городам, и мы даем 22 концерта, и в день бывает по 3 перелета... Естественно, овощи возвращаются назад. Но зато – веселуха, все нормально, пока все молодые. А деньги, которые получаются в других городах, ни в какое сравнение с московскими не идут. Там люди покупают билеты по 200 рублей, и гонорар с такого зала – треть того, что мы получаем за сраную корпоративку в Москве, никуда не выезжая. Причем праздников до х...я, и на все праздники нужен КК, всегда. Каждый день можно давать в Москве концерт, который будет стоить дороже. Но мы все равно собираемся, поднимаем жопы – и летим в города.

*Опубликовано в журнале «Медведь» №104, 2006 год.
В Интернет-версии от 03.02.2014.

newsmaker [05.02.2014 11:39]